На закате своей недели я с К. посмотрел Саймона Амстелла во второй раз и почему-то сильно зациклился на его фразе: «Мы планируем, чтобы делать вид, что наша жизнь еще имеет смысл.» Я планирую в своей голове только то, что мне надо сделать на протяжении недели или месяца, дальше я не планирую, ибо знаю, что смысла в этом нет потому что я переменчивый.
Бывают дни, когда я умоляю себя планировать, чтоб зациклиться на этой работенке и выполнять ее. Тебе надо писать курсовую, Джим, тебе надо много писать Джим, ведь в этом есть смысл, не так ли?
Почему мой экзистенциальный кризис накрывает меня своим куполом, хватает за руки, тащит за собой и в темном углу шепчет мне в ухо: «Ты же знаешь, что в этом нет смысла. Ты абсурдный герой, Джимми, ты всего лишь кривое отражение Антуана Рокантена».
Но почему, когда я выбираю функциональность, она не выбирает меня?
Никто не хочет играть по твоему сценарию, Джимми.
Она не хочет сказать мне: «Я буду слушать тебя, потому что верю, что ты говоришь все правильно». Но черт возьми, зачем ей думать и не верить мне? То есть у нее может быть свое мнение, это бесспорно, но есть я – центр ее вселенной. Я плохой Бог, у меня нет алмазов и лестницы в небо, но есть теплый я, у которого если и нету рая в тереме, но есть хотя бы рай в шалаше.
Почему мы не можем убежать и быть просто вместе? На краю света. Да, я написал сценарий, в котором мы недосягаемы для других людей, да это напоминает те времена, когда я был уверен, что мой партнер будет играть по моим правилам. Сейчас я осознаю, что все, что было когда-то придумано мной, сходит на нет только потому что нужно действовать сообща.
Но почему никто никогда не верит в п р а в д и в о с т ь моих слов? Черт, я тысячу раз убеждался, что в этом мире все копия копий и тысячи копий…
Да, я не имею права выбирать ей друзей. Но мне так хочется рассмеяться им в лицо. Нет, я принимаю образ молодого лицеиста, который прячется в темную одежду, одевается безобразно, словно отсутствие вкуса компенсирует ему наличие мозгов.
Как-то ночью я читал ей Элюара, своим таким малость без эмоциональным голосом, но понимал, что в этот момент свершается что-то такое волшебное и тягучее. Я здесь, она слушает, мы смотрим друг на друга, а мои уста читают стихи модерниста. Это был обряд посвящения.
Нельзя ничего планировать, ибо никогда не знаешь, когда тебе захочется по-простому осознать, что все дышат и у всех есть как бы «чувства». Функциональность их зашкаливает, но ты просто смотришь на них и понимаешь, что они всего лишь приходят и уходят. Я знаю по себе, как это лежать и советоваться с самим собой о чем бы пострадать сегодня.
Я – король драмы.
Я ужасный планировщик.
Я – абсурдный, не имеющий смысла человек.
Н и к о г да не о с та в л я й меня.
Не ищи в этом смысла.